Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
— Он там не одинок. Рядом оба сына. Настанет мой черед, и я присоединюсь к ним. Остается только ждать, когда Господь позволит мне воссоединиться с семьей.
Я глажу мать Артура по плечу и всматриваюсь в ее умиротворенное лицо. Каждая складка на нем кажется смирившейся с неизбежностью. Возможно, ее психика не перенесла потери сыновей и мужа, женщина погрузилась в религию и отгородилась от реальности, но она точно не сошла с ума настолько, чтобы убить пятилетнего ребенка. Стоя рядом с ней, я кожей чувствую исходящее от нее спокойствие. Теория Игоря абсурдна. В детективном романе написали бы, что мы пошли по ложному следу. Игорь зря взламывает замок — в этом доме нам делать нечего. Нужно срочно его остановить.
— А ты, милая моя, — берет меня за руку мать Артура, — должна жить! Слышишь?
Я киваю, стараясь высвободить ладонь. Она принимает мой жест за рукопожатие и притягивает меня к себе, чтобы прошептать на ухо:
— Ты должна произвести на свет еще одного малыша и начать жизнь заново. Ты же еще такая молоденькая! Я вообще родила Артура в тридцать семь. Правда, зачать получилось не сразу. Мне помогла одна молитва. Пойдем, я тебе ее дам.
Она тянет меня за руку через весь храм обратно к столу.
— У родителей Александра Свирского было много отпрысков, — говорит она, листая толстую книгу, — но однажды их деторождение прекратилось. Они стали молить Бога, чтобы Он даровал им сына на утешение и поддержку в старости лет. Плодом их молитв был Александр Свирский. Этому святому молятся, чтобы иметь сыновей. Вот, перепиши!
Она поворачивает ко мне книгу. Я беру листок и ручку со стола и собираюсь наскоро переписать текст, когда взгляд цепляется за незнакомые символы, то и дело мелькающие среди обычной кириллицы. Мать Артура замечает мое замешательство.
— Это церковно-славянский язык. Дома у меня есть эта молитва, напечатанная русскими буквами, да еще с кратким толкованием на обороте. Пойдем, здесь недалеко.
Она захлопывает книгу и торопится на улицу. Мне остается только молиться, чтобы Игорю не удалось взломать замок. Выйдя следом за ней на улицу, я с надеждой оглядываюсь на мотоцикл, но рядом никого нет. Я уже представляю себе Игоря с застрявшей в замке отверткой, когда из-за косматых ветвей плакучей ивы показывается крыльцо. Слава Богу, пусто! Мать Артура открывает дверь, пропуская меня вперед. В доме сильно пахнет чем-то сладковатым. От дурманящего аромата голова идет кругом, но постепенно я привыкаю.
Женщина берет меня за руку и ведет через весь дом в угловую спальню. Каблуки стучат по вымытым до блеска полам. Хочется снять туфли, но я не рискую отклониться от курса. Обстановка спальне, как и в других комнатах, бедная. На самодельной деревянной мебели ни пылинки. Странно смотреть на вещи и понимать, что человека, создавшего их, уже нет. Мать Артура открывает шкаф и достает старенький картонный альбом со сложенными внутри детскими фотографиями. Мельком я оглядываю немногочисленную одежду хозяина комнаты: аккуратно сложенные футболки и единственные джинсы на вешалке.
— Это спальня одного из ваших сыновей?
— Да, сначала здесь жил Егор, — кладет альбом на стол и склоняется над черно-белыми фотографиями женщина, — а когда брата не стало, спальню занял Артур.
Я осматриваюсь. В комнате нет привычного для большинства сверстников Артура компьютера и, судя по расстановке мебели, никогда не было. Слева над входом висит икона, а из-за двери выглядывает прижатый к стене Игорь. Я чуть не вскрикиваю от неожиданности, но успеваю вовремя прикрыть ладонью рот.
— Вот она, — отрывает взгляд от альбома мать Артура и протягивает мне листок с молитвой. — Берите, мне она больше не пригодится.
— Спасибо, — сглатываю ком в горле. — Можно посмотреть фотографии? Кто на них?
— В основном Артур, — вновь склоняется над альбомом она. — Фотографий с Егором совсем мало. Когда рос старший сын, мы не задумывались о том, как быстро все проходит.
Я кладу левую руку матери Артура на плечо, а правой машу Игорю.
— Какой красавчик! — говорю я, стараясь заглушить шаги за спиной. — Девочки его, наверно, обожали.
— Я бы не сказала, — качает головой женщина. — Артур тяжело сходился с людьми. В школе его не любили, в колледже он не завел ни друзей, ни подружки. На работе отношения тоже не ладились.
— Он всем с вами делился?
— Нет, никогда. Я сама замечала. Не трудно догадаться, когда твой сыночек приходит из школы в синяках, или сидит вечерами после колледжа дома. Пока маленький был, мы с его папой хотели заступиться, но Артур не выдал обидчиков. Пришли в школу, а кого ругать — не знаем.
— С синяками сразу понятно, но почему вы решили, что у него не ладились отношения с коллегами?
— Не знаю на счет коллег, но вот с мастером у него были проблемы. Однажды я даже слышала, как Артур, в телефонном разговоре, повысил на него голос, — кивает она на мобильный, лежащий на краю стола.
— Артур кричал на мастера?
— Не кричал, скорее, грозил.
— Чем подчиненный может грозить начальнику? — улыбаюсь я, косясь на дверь.
— Да ерундой, — пожимает плечами она, — обещал позвонить его жене. Я растолковала ему, что так с начальством не разговаривают. Думаю, он понял и больше себе такого не позволял. По крайней мере, я не слышала.
Зачем Артур собирался мне позвонить? Вопрос чуть не слетает с губ, но я успеваю опомниться. Из-за двери больше никто не выглядывает. Надеюсь, Игорю удалось выйти из дома. Еще раз обвожу комнату взглядом. Несколько книг на полке, потрепанная одежда в шкафу, икона на стене и… мобильный телефон современной модели на столе. Сколько, интересно, может стоить такой аппарат? Вряд ли он по карману хозяину этой комнаты. Возможно тот, кто подарил ему мобильный, мог отомстить Олегу. Хорошо бы просмотреть телефонную книгу и узнать, с кем общался Артур. Пока женщина перелистывает оставшиеся фотографии, я незаметно подхватываю телефон и прикрываю его листком.
— Мне пора. Большое спасибо за молитву.
— Да, да, — кивает женщина. — Если понадобится что-нибудь еще — приходите, не стесняйтесь.
— Обязательно, — иду к выходу.
— И просто так заходите, — добавляет она уже на пороге. — У меня редко бывают гости.
Обнимаю женщину на прощание и отворачиваюсь, чтобы не встретиться с ней взглядом. Стремительным шагом направляюсь к мотоциклу. Я приеду, обещаю. Как только разберусь в этой страшной истории, приеду и все верну. Слезы застилают глаза, все вокруг кажется искаженным и размытым. На ощупь добираюсь до мотоцикла и падаю на сиденье.
— Я думала, нет ничего страшнее смерти родителей, но похоронить двоих детей…
Влага переливается через край. Руки сами тянутся к Игорю. Он прижимает мою голову к своему плечу и гладит по волосам. Рукав его рубашки промокает, я прилипаю к ней щекой. Становится легче, вылившиеся слезы больше не давят, омытые глаза снова видят мир светлым. Отстранившись, протягиваю Игорю листок с молитвой и телефон. Он раскрывает рот от удивления и с минуту решает, стоит ли шутить в такой момент.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
